Недавнее заявление Сергея Лаврова в ООН вызвало оживленную дискуссию. 28 сентября на брифинге в ООН Лавров заявил, что Москва замечает усилия Грузии в переоценке недавней истории и выразил готовность России включиться в процесс примирения.
Многим это заявление напомнило недавние события в Нагорном Карабахе, где Россия заняла пассивную позицию в конфликте между Арменией и Азербайджаном. Известный осетинский журналист Алан Мамиев предположил, что Абхазия и Цхинвальский регион могут повторить судьбу Арцаха, намекая на возможные изменения в российской политике в отношении этих территорий.
Абхазская журналистка Изида Чания также высказалась на эту тему, отметив, что политические решения по Абхазии принимаются без участия так называемого абхазского правительства. Это может указывать на то, что Абхазия больше не рассматривается Москвой как ключевой геополитический инструмент.
На протяжении всего процесса восстановления территориальной целостности Азербайджана, Россия ни разу не выступила открыто против действий Баку. Хотя Москва является стратегическим партнером Армении и членом ОДКБ, что обязывало бы ее защищать интересы Еревана, Кремль фактически проигнорировал свои обязательства. В итоге, Россия предпочла более выгодные отношения с Азербайджаном, оставив Армению без поддержки. Это демонстрирует продолжение старой имперской политики, где выгода преобладает над союзническими обязательствами.
На примере Карабаха можно задаться вопросом: что ждет оккупированные регионы Грузии? Рассмотрим несколько ключевых факторов:
1. Оккупированные территории представляют собой значительную финансовую нагрузку для России, чей бюджет уже страдает из-за войны в Украине и санкций со стороны Запада. Эта ситуация только усугубляется, создавая дополнительные риски для региональной стабильности, которая сейчас критически важна для Москвы.
2. Оккупированные регионы не приносят России никакой реальной экономической выгоды. В Цхинвальском регионе отсутствуют природные ресурсы, а в Абхазии местное население активно сопротивляется российским инвестициям.
3. Эти территории не играют никакой важной геополитической или торговой роли для других стран региона. Они не способны существовать самостоятельно и служат исключительно инструментом давления на Грузию. Если этот инструмент больше не будет необходим, поддержка этих регионов со стороны России станет излишней.
Исходя из этих факторов, возникает логичный вопрос: зачем России продолжать содержать оккупированные регионы? Если они уже стали обременением для Москвы, насколько сложно будет договориться с ней о том, чтобы отказаться от этого бремени?
Ответ становится очевидным: как показывает пример Нагорного Карабаха, подобные сценарии могут вскоре стать тенденцией для всего региона.
